Замерзшие: 5 месяцев в снегах Гренландии - Митчелл Зукофф

Уидел зарядил батарейки рации, протянул провода в хвостовой отсек и подключил в нем лампочки, вывернутые из кабины пилота. Отныне терпящим бедствие не приходилось сидеть в темноте по восемнадцать часов в день.

А тем временем в тесном иглу под крылом Ховарт сосредоточился на том, чтобы привести в действие устройство двусторонней связи, передающее сигнал на большие расстояния. Оно соединяло в себе передатчик и приемник, который мог связываться с наземными службами или с самолетами во время полета.

В зависимости от внешних условий, сигнал мог преодолевать сотни и даже тысячи километров. В качестве антенны можно было использовать кусок обшивки «В-17» или проволоку «Девушки Гибсона». Так как рацию отсоединили от самолета, Ховарт выбрал второй вариант и размотал на снегу катушку с проволокой передатчика.

Работа шла по тоскливому кругу: отогреваешь рацию, снимаешь перчатки, возишься с ней, пока пальцы совсем не закоченеют, потом греешь руки, затем снова отогреваешь рацию. Весь этот цикл, как правило, длился несколько минут. Вскоре на ладонях и пальцах появились трещины, из которых сочилась кровь. Между циклами радист возвращался в убежище, к товарищам, которые растирали ему ладони и подбадривали. Лорен знал, что судьба этих людей в значительной степени зависит от него, что добавляло нервного напряжения. У Пола Спины сжималось сердце, когда Ховарт постанывал от боли в руках. Вуди Перьер слышал жалобы радиста на то, что прибор в ужасном состоянии, разбит, а подключить его заново слишком сложно:

– Не могу я, ребята! Не могу ничего сделать, – причитал Лолли.

Но как только его пальцы снова обретали хоть какую-то чувствительность, он возвращался в иглу и снова принимался за работу. Он часами напролет изучал разорванные схемы, пытался заменить отсутствующие или вышедшие из строя детали.

По прошествии нескольких тяжелых и выматывающих суток Спенсер и Уидел помогли Ховарту перенести оборудование в штурманский отсек, находившийся прямо за разбитым плексигласовым носом бомбардировщика. Они надули спасательный плотик и закрыли им зияющую в отсеке дыру, но от холода это не спасало: здесь так же пробирал мороз, как в иглу. Каждую ночь в отсек наметало помногу снега, и Ховарту снова приходилось отогревать сначала рацию, а потом собственные руки.

Однажды поздно ночью, когда радист работал в другой части самолета, его товарищи, находящиеся в хвосте, услышали странный звук, похожий на ружейные выстрелы. Хвостовая часть сантиметр за сантиметром съезжала к ширящейся расселине, и с каждым малым движением самолета заклепки, закрепляющие панели обшивки фюзеляжа, с треском отваливались.

Чтобы хоть как-то замедлить приближение машины к трещине, летчики собрали все имеющиеся у них веревки и парашютные стропы парашюта и привязали хвостовую часть к передней половине бомбардировщика, причем перекрутили веревки и сделали крепкие петли для прочности. Это было временным решением проблемы, но они надеялись, что таким образом удастся не потерять последнее укрытие до того момента, когда подоспеет помощь.

16 ноября, через неделю после крушения, Ховарт объявил, что ему удалось зафиксировать старые провода и подставить новые, и таким образом вернуть рацию к жизни. Починенный прибор выглядел странновато, но, когда включили питание, на передатчике зажглась лампочка. Приемник был по-прежнему неисправен, поэтому удостовериться, принят ли их сигнал, летчики «В-17» не могли. Но, по крайней мере, можно было послать просьбу о помощи на более дальнее расстояние чем то, на котором могла работать «Девушка Гибсона». Азбукой Морзе Ховарт отстучал SOS-сообщение с описанием ситуации, в которую попал экипаж «PN9E». Радист надеялся, что приемник все же вскоре заработает, поэтому запросил у потенциальных спасателей ответа с указанием магнитной ориентировки (МО), уточняющей точку, откуда исходил сигнал бедствия.

В результате крушения вышла из строя навигационная аппаратура «B-17», а МО помогла бы Ховарту определить точное место катастрофы их самолета.

В тот момент Ховарт и не догадывался, что посланные им сообщения услышали не только поблизости – на американских базах Блюи в Гренландии. Их принял даже радиолюбитель в Портленде, штат Мэн, примерно в трех тысячах километров от места крушения. Этот энтузиаст тут же связался с военными и передал им информацию. Без его помощи радистам в Гренландии не удалось бы прочесть полный текст радиограммы, а вместе с данными радиолюбителя картина получилась полной. Вот фрагмент одного из первых сообщений Ховарта: «Питер Ник Девять Итан [ «PN9E»] разбился и упал на ледник… Экипаж жив, поскорее пришлите помощь».

Но это было полдела. Лолли Ховарт продолжал биться с упрямым приемником. Он был уверен, что смог бы все правильно подключить, если бы во время падения самолета не пропала инструкция. Однако днем позже она волшебным образом нашлась. Всю ночь дули сильные ветра, и, когда утром Кларенс Уидел вышел из убежища в хвостовой части, он наткнулся на нужное руководство: ранее оно было погребено под тонким слоем снега, а сейчас его разметал ветер. Пол Спина и некоторые другие члены команды считали, что это настоящее чудо.

Ховарт углубился в изучение инструкции и понял, что неправильно соединил два проводка. Он поменял их местами, подправил еще кое-что, и приемник заработал.

Он запросил «Блюи Вест-1». Когда пришел первый слабый отклик, Ховарт чуть не сошел с ума от счастья. Поначалу он даже не мог толком говорить, и, задыхаясь, лишь прокричал своим друзьям:

– Ответили!

База Блюи пообещала прислать помощь – самолетом или на собачьей упряжке. Также летчикам было приказано следить, не появится ли корабль в заливе неподалеку и каждый вечер в условленное время выпускать сигнальные ракеты. Погодные условия не позволяли определить магнитную ориентировку «PN9E», но пояснения Ховарта позволили спасателям заключить, что самолет следует искать на леднике к северо-западу от фьорда.

В последующие часы и дни Ховарт посылал и принимал радиограммы, каждый раз подтверждая, что в разломившемся надвое бомбардировщике продолжает теплиться жизнь.

А тем временем запасы пищи кончались. Теперь рацион летчиков состоял из двух крекеров и двух кусочков сыра в день. При этом Эл Туччароне говорил, что когда заработала рация, все почувствовали себя намного бодрее – «прямо-таки по-царски». Монтеверде добавлял: если команде удастся пережить это испытание, то своим спасением она будет обязана Лолли Ховарту.

10

Застывшие слезы

Ноябрь 1942 года

На американских военных базах в Гренландии радовались выходу на связь потерянного «В-17» и все больше беспокоились из-за молчания «С-53» под командованием Макдауэлла. Надежда на то, что пятеро летчиков транспортного самолета будут найдены живыми, таяла с каждым днем, хотя официально их могли признать пропавшими без вести только через месяц. А пока спасатели продолжали искать оба экипажа.

Однако погода не баловала. 16 и 17 ноября ни один самолет не вылетел с баз Блюи. Когда 18 ноября небо наконец очистилось, в воздух поднялось шестнадцать машин. Они обследовали восточное побережье острова, и один из них обнаружил канадцев Гудлета, Нэша и Уивера, шедших по направлению к фьорду.

Но тут снова разразились бураны и задули сильные ветра, так что операцию пришлось приостановить с 19 по 23 ноября.

В этот день, 23 ноября, у команды «PN9E» закончились продукты. Были съедены последние несколько печений и выкурены последние сигареты. Туччароне обследовал пепельницы в кабине пилота и отыскал несколько окурков. Летчики сделали последние сладостные затяжки.

Недостаток жизненно необходимых вещей обходился дорого – в буквальном смысле этого слова. Дело в том, что в коробках с пайками, кроме прочего, была и туалетная бумага. Но ее быстро израсходовали. Летчикам пришлось лезть в кошельки в поисках мелких банкнот, которые не ушли на изготовление удостоверений шортснортеров. Купюр с маленьким номиналом было немного и вскоре они вынуждены были перейти на более крупные. Так что личная гигиена действительно влетала им в копеечку.

Монтеверде и его экипаж выпустили все имеющиеся у них ракеты и с надеждой прислушивались к звукам самолетных двигателей. Но небо было пустым.

Люди исхудали, ослабели. Организм давно уже начал сжигать мышечную ткань, чтобы согреться. Они совсем извелись от постоянного ожидания помощи и все чаще задумывались, прибудет ли она вообще. Может, их никто не сможет обнаружить, а если и найдут, то самолет окажется не в состоянии сесть среди расселин.

Проходили дни, а поисковые машины на горизонте все не появлялись. Нервы членов команды «В-17» были на пределе, волнение уступило место страху. А что, если общение с базами Блюи по рации Ховарта окажется лишь пустыми разговорами? Срочно нужны были продукты и теплые вещи, иначе вскоре мороз расправился бы с ними, убивая одного за другим.